Какие вы проворачивали розыгрыши и приколы в детских лагерях? "Королевская ночь" как псевдоинициация Что такое цыганская ночь в лагере
Оздоровительные комплексы, санатории и базы отдыха на черноморском побережье, в долинах посреди Карпат или в Ворзеле под Киевом. Летний лагерь, куда хотя бы один раз в жизни отправляли каждого и нас, – это новые знакомства, невиданные приключения, первые признания и просто способ стать взрослее.
Помните, как, возвращаясь домой, мы чувствовали себя немного другими людьми, ведь за 21 день вдали от родителей набирались столько опыта, что уже не могли быть прежними маменькиными сынками и пай-девочками? Конечно, для некоторых лагерь становился серьезным испытанием и неслабым упражнением в социальной адаптации. Но, уверены, что сейчас вы вспоминаете те времена с таким же теплом и трепетом, как и мы.
Отрядные кричалки
И еще речевки, гуделки, пищалки и свистелки, которые придумывались в первый день, как только мы делилась на «сумасшедших ёжиков», «диких пингвинов» и «крутых огурцов». Эти отличительные четверостишья надо было произносить как можно дружнее и громче по 10–15 раз в день – перед и после приемов пищи, на соревнованиях, концертах и даже дискотеках.
«Пятки вместе, носки врозь!»
Вероятно, нас хотели воспитать здоровыми и крепкими членами общества. Но в 13 лет подъем в 7 утра противоречил здравому смыслу и казался не чем иным, как пыткой. За одного прогульщика весь отряд могли оштрафовать – лишить каких-то очков или даже не пустить на дискотеку. Как бы больно ни было просыпаться спозаранку, все же приходилось ходить и крутить «мельницу» и имитировать ласточку вместе со всеми.
«Мама, я не голодный»
Каждый прием пищи в лагере – это целый ритуал. Нельзя было просто прийти в столовую и спокойно поесть. Сначала надо было построиться, отчитаться перед вожатыми, что все в сборе, устроить баттл в духе “чей отряд нагулял самый хороший аппетит” и только потом приступить к трапезе. После завтрака, обеда и ужина было принято орать: «Спасибо нашим поварам, что вкусно так готовят нам!» А вкусно было по-настоящему. Помните макароны по-флотски? А резиновые блинчики со сгущенкой? Почему-то ни у мамы, ни у бабушки такие никогда не получались.
Тихий час
На какие только изощрения мы не шли, чтобы избавить себя от дневного сна после обеда: поиграть в подкидного «дурака», устроить бой подушками, полакомиться «нычками» из тумбочек, припасенными еще из дома, или набить на плече дракона (временного, конечно же). Самым смелым удавалось удирать за территорию лагеря, где можно было предаться запретным видам досуга – познакомиться с местными, покурить и выпить слабоалкоголку.
Магазин в 5 км от лагеря
Даже если бы он был на другом конце земного шара, мы бы все равно туда ходили. Нет, не потому, что пятиразовой кормежки в столовой нам было мало. Ну разве могут супы и каши с котлетами сравниться с заветной пачкой чипсов со вкусом краба или жвачкой «хуба-буба»?
Ревизия комнат
Боже упаси, чья-то подушка не будет стоять «корабликом» или на тумбочке заваляется фантик от “Рачка” – такие промахи грозили штрафами и дополнительными проверками. А кому они были нужны? Блюсти чистоту надо было не только снаружи, но и под кроватями и в тумбочках – местах для испорченных бутербродов, прогнивших яблок и грязных носков.
«Цыганская ночь»
Эта забава происходила после полуночи. Ее суть – пробраться в чужую комнату, найти там вещи красного цвета и унести их с собой. Возвращали вещь владельцу только за поцелуй.
Просачковать день в медпункте
Мастерство симуляции мигреней и болей в животе, отточенное дома (когда не хотелось идти в школу), мы применяли и в летних лагерях, особенно когда твой друг заболел и скучает в изоляторе один. Из неприятного – приходилось выпить марганцовки или даже перенести укол внутримышечно. Зато потом можно было не идти на зарядку и весь день пасовать другие активности.
Обмен шмотками
Тогда мы не были снобами и не заморачивались тем, что сегодня в этом топе все увидели тебя, а уже завтра в нем вышивает одна из твоих подруг. И хоть подобное практиковали в основном девчонки, парни тоже не брезговали взять у соседа джинсы с большой мотней (как у Тимоти), чтобы зарисоваться на дискаче.
Дискотеки
Вечерней программы все ждали с особым волнением. Девочки тестировали одолженную у старших подружек косметику, а мальчики брали уроки танцев и тренировались целоваться на помидорах. Робкие медляки, нелепые поцелуи и внезапные драки. У некоторых безобидные танцы в актовом зале продолжались в укромных местах, где подростки переживали свой первый сексуальный опыт.
Посиделки у костра
На каждой смене был красивый вожатый или пацан из отряда старшаков, который играл на гитаре и заставлял страдать от неразделенной любви всех девочек. Самым удачливым удавалось затусить с ним и его компанией. Именно они научили тебе курить не в затяг и познакомили с творчеством «Сплина», «Би-2» и «Ночных Снайперов». На закуску всегда оставалась любимая «Лиш вона, лиш вона, сидітиме сумна…».
Ночные развлекухи
После отбоя, когда гас свет, в лагере начиналась совсем другая жизнь. Мы рассказывали страшилки, вызывали матюкливого гнома, бубнового короля и пиковую даму и преодолевали полный блокпостов с вожатыми путь в соседний блок, чтобы сыграть в карты на раздевание с мальчиками/девочками.
Прощальные вечера
Нет ничего печальнее в летнем лагере, чем расставание. За три неразлучных недели мы успевали не просто сдружиться, а стать буквально родственниками – братьями и сестрами, иногда даже по крови. Чтобы закрепить этот статус, в последний вечер мы устраивали обмен всякими безделушками, подписывали фотки и заполняли анкеты (вот эти самодельные, в тетрадках). Вожатые разжигали кострище высотой с трехэтажный дом, на котором мы жарили сосиски.
«Королевская ночь”
Нет, королями и королевами никого не назначали. Так называлась последняя ночь смены, когда всей оставшейся на территории лагеря зубной пастой обмазывали спящих. Чтобы не разбудить жертв расправы, пасту подогревали, а потом разрисовывали ею лицо и тело человека.
Уникальный коллективный опыт
Несмотря на едва ли не армейскую дисциплину, нам удавалось совместными усилиями находить лазейки и обходить строгие правила. Мы упражнялись в сообразительности и развивались вместе, благодаря чему осознавали себя как личностей. Правда, некоторые до сих пор не могут закрыть гештальты того времени, но это уже совсем другая история.
Это была последняя, королевская ночь в лагере у озера, в который я поехала вместе со своим классом. Лагерь располагался в лесу, на берегу озера (название скрою). Мы жили в палатках, добывали дрова, огонь, в общем, все условия для "дикой" жизни.
К сожалению, охрана леса не разрешила нам развести костёр из-за большого ветра и поэтому весь лагерь сидел в темноте. Кто-то танцевал на площадке, кто-то сидел у себя в палатке, а кто-то, как я, сидел за столом и болтал с классной руководительницей Светланой Ивановной. Светлана Ивановна рассказывала нам свои истории из жизни, а мы, её любимые и не обучаемые дети, слушали её. Вдруг Светлана Ивановна остановила свой рассказ и начала говорить тише:
- Слышите вой в лесу?
- Нет, - ответила я. Может я глухая? Но реально, никакого воя слышно не было.
- Прислушайся, - ещё тише сказала Светлана Ивановна. Я все равно ничего не слышала, но сделала вид, что испугалась.
- А кто это? - спросил моя одноклассница Настя.
Чудовище. Мне Инна Викторовна сказала, что когда она вместе с Надеждой Николаевной искали в лесу палки, то слышали вой. Перед ними встало чудовище. Инна Викторовна сказала, что он был темным, мохнатым, у него были видны скулы, слегка опущен подбородок и маленькие глаза.
- Цой, что ли? - весело спросил Даниил. Светлана Ивановна устало на него взглянула и продолжила рассказ.
- Так вот, он ходит по палаткам. Поэтому осторожней.
Я испуганно взглянула на лес, перекрестилась. Да, я делала это специально.
Ближе к полуночи все разошлись по своим палаткам. Я жила в палатке с Мариной. Мы решили не спать всю ночь, потому что нас должны были обмазать пастой одноклассники, поэтому мы читали новости во "ВКонтакте". Так продолжалось до часу ночи. Внезапно, недалеко от нашей палатки, сломалась ветка. Мы с Мариной не обратили внимания, мало ли. Но когда над нашей палаткой нависла тень, которую мы просто ощущали, видно почти не было, но чувствовалось чье-то присутствие. Я первая не выдержала:
- Парни, если пришли мазать нас пастой, то валите спать.
В ответ тишина. Но никто не уходил. А потом вой. Он был жалобным, напоминал волка, но чуть мягче. Не простое "у-у-у", а что-то реальное, что не опишешь словами. Марина отключила телефон и спряталась в спальный мешок.
- Эй, ты куда? - спросила я.
- Если такая смелая, сиди и решай проблему. А я боюсь. Я спать.
И вдруг через стены палатки к нам полезли руки. Невозможно было определить, чьи они. Мы просто забились в угол палатки и тихо кричали. Кстати, я до сих пор не понимаю, как Марина за секунду успела выскочить из мешка и переместиться в другой конец палатки.
- Эй, гамадрилы! Пошли прочь! - закричала я. И тишина. Марина стала толкать меня к "дверям" палатки. - Ты что делаешь?
- Иди проверь, - без эмоций произнесла Марина. Я сглотнула и дернула за замок. Осторожно открыла молнию и выглянула. Никого на улице не было. - Что там?
- Там никого, - ответила я, закрывая палатку.
- Точно парни. Ну я им завтра устрою.
- Слышали, гамадрилы, мы вам завтра такоое устроим, - добавила я.
И вдруг голос Светланы Ивановны:
- Если вы сейчас не уснете, я вам такоого гамадрила приведу!
Наши с Мариной лица надо было видеть. После этого мы еще час лежали и думали о том, что вдруг произнесли что-то не то и завтра нам влетит от классной руководительницы.
Королевская ночь
Cтарое-старое кладбище доживало свой скорбный век рядом с летним лагерем «Огонек». Уже давно никого не хоронили на нем – кладбищенская церковь, где когда-то отпевали покойников, треснула, покосилась. В ней жили теперь дикие голуби, их тревожное гугуканье тихими летними вечерами было слышно на всю округу. Часто ни с того ни с сего чуткие голуби вдруг пугались чего-то. Они шумно срывались со своих мест, с громким свистом хлопали крыльями, встревоженно кричали – и, вылетев сквозь разбитые окна и проломы в куполе, долго-долго носились над округой. Их жалобные голоса до самой темноты раздавались в вышине.
На одинаковом расстоянии и от заброшенного кладбища, и от лагеря стояла деревня. Дорога от лагеря к ней шла в объезд леса, что значительно удлиняло путь. Поэтому местные жители редко бывали в «Огоньке».
Этого, впрочем, ребята, отдыхающие в лагере, и не замечали. С деревенскими они виделись лишь иногда – тогда, когда ходили купаться. Встречи в основном проходили мирно, воду местного пруда и его берег делить не приходилось.
Путь на этот пруд пролегал как раз по кладбищу. Конечно, можно было не ходить мимо покосившихся памятников и гнилых крестов, а вдоль кромки леса обойти старый погост, но этого почему-то никто из отдыхающих не делал. Чтобы срезать дорогу и укоротить время пути, все ходили через кладбище. Не чуя под собой ног, неслись по нему малыши, стараясь не смотреть по сторонам; тоже торопливо, но то и дело косясь на могилы и тревожно оглядываясь, проходили более взрослые мальчишки и девчонки.
Кладбище завораживало. Влажными вечерами между высокими кладбищенскими березами и широколапыми елями вился белый туман. Подергиваясь, он огибал деревья, садился на ржавые оградки, сумрачно вздрагивал, опускаясь на заросшие травой могилы.
Многие из отдыхающих в лагере смотрели на него сверху – с горы, из окон второго этажа корпуса, повернутого торцом к кладбищу. Но выйти на кладбище вечером, а тем более ночью не решался никто. Выйти, побродить, окутавшись кладбищенским туманом, посмотреть на заброшенные могилы, постоять, подождать, послушать…
А может, просто времени на это не было – ведь ни на минуту не затихала веселая жизнь в «Огоньке». До самой темноты гремела там музыка, шли дискотеки, проводились игры и конкурсы. Наигравшись и нагулявшись, все, от мала до велика, так уставали, что прямо валились с ног и засыпали сладким сном, едва коснувшись кровати. Ведь наутро их ждали новые развлечения.
Вот и сегодня лагерь был наполнен огнями, празднично украшен, музыка неслась из установленных на дискотечной площадке и на крыше столовой динамиков особенно громкая. Королевская Ночь – конец второй летней смены, вот что праздновало население «Огонька»!
Никто никогда не спит в Королевскую Ночь! Многие ради того, чтобы повеселиться на закрытии, терпеливо сидят в лагере всю смену. Ведь в Королевскую Ночь можно было ВСЕ!!!
Уже почти стемнело, на улице горели яркие лампочки иллюминации, тут и там стояли лотки с пирожками и газировкой, которую наливали всем желающим работники пищеблока. Даже мороженое еще не закончилось – хотя некоторые так его объелись, что не могли уже двигаться и частично разбрелись по своим корпусам и завалились спать, а некоторые сидели на скамейках и вяло отмахивались от комаров.
Завершился праздничный концерт – к нему готовились чуть ли не с середины смены, – но дискотека, которую прикрывали обычно в одиннадцать часов вечера, сегодня обещала затянуться далеко за полночь, и поэтому отплясывали там с особенным воодушевлением.
С воплями и улюлюканьем гоняли по всему лагерю малыши своих воспитателей. Те бежали со всех ног, потому что знали: если малышня их поймает, то непременно изваляет в траве, вымажет зубной пастой, кремом от тортов и пирожных, мороженого набросает за шиворот – одним словом, поглумится на славу. Продуктов для этого было много, боевого задора у бывших уже подопечных несчастного воспитателя еще больше – вот бедные взрослые и носились теперь как угорелые.
Воспитатель девятого отряда Натан, например, сегодня от отчаяния забрался на вершину сухой сосны без нижних веток, которая покорилась еще только одному человеку – несколько лет назад на нее взобрался такой же несчастный дяденька-физрук. Того, замучившего своей ежеутренней зарядкой и многокилометровым кроссом за призы в виде плакатов разонравившихся ему рок-певцов, дети гоняли особенно долго. Они разделились на группы, и, когда одна уставала бежать со зловещим улюлюканьем за вредным дядькой, за дело принималась другая. Так, зигзагами, и бегал физрук по территории. Его не могли спасти ни начальница лагеря, ни кто-нибудь из воспитателей – таков был закон Королевской Ночи. Физрук просил ребят остановиться и не бегать за ним, но тонкие детские голоса командовали: «Вперед! Кросс! Здоровье! Не сбавлять скорость! Не менять ритма!», и гонка продолжалась… Когда наконец физкультурный руководитель дошел до последней стадии усталости, обиды и отчаяния, на глаза попалась ему сухая сосна. В последнем мощном рывке оторвавшись от преследователей, он закричал по-обезьяньи и вскарабкался на вершину дерева.
Там он и сидел, время от времени меняя место посадки – сухие ветки поскрипывали, угрожая треснуть и обломиться, ветер раскачивал сосну…
Вернее, не ветер, а дети качали дерево, пытаясь стряхнуть с него физкультурного руководителя. Сосна выдержала, через некоторое время детишки убежали искать другие развлечения… А физкультурник сидел на сосне до розовых утренних облачков. Только тогда, осмелев, он кое-как спустился – и уже на следующей смене духу его в «Огоньке» не было. Говорили, что тиранический физрук подался в охранники, сопровождать бетонные изделия, которые перевозили из Сибири в пустынные районы недалекого зарубежья.
Но никто в лагере об этом и не грустил. Его, вредного мучителя, гоняли в отместку. А всех остальных, в принципе, любимых воспитателей и воспитательниц, просто так, для поддержания традиции.
Сколько же собирался сидеть на сосенке малоспортивный Натан, не мог спрогнозировать никто. Потому что загнать-то воспитателя на дерево загнали, но снимать его детишки явно не собирались. А пока подоспеет подмога из обслуживающего персонала… Сидеть и выть на большую круглую луну, взошедшую над лесом, – больше ничего запрыгнувшему на дерево дяденьке не оставалось…
Взрослых ребят этим было уже не удивить. За всю смену они не отличались особым послушанием, так что отыгрываться на своих руководителях, которых они и так доводили изрядно, им уже было неинтересно.
А тем более после того, как в голову одному из них пришла замечательная идея.
– Пацаны, – обратился к своим приятелям Вовка, парнишка из четвертого отряда, – а слабо на кладбище пойти? Прямо сейчас!
– Так мы же собирались девок наших пастой мазать, – удивился Мишка, подкидывая на ладони тюбик зубной пасты. – Я ее специально грею в кармане.
– Намазать мы их успеем, – ответил Вовка. – Попозже. Так даже лучше – пока мы на кладбище, пока обратно, они спать точно улягутся.
– Так еще дискотека даже не кончилась, – добавил Андрюшка. – А наши все на дискотеке.
– Дискотека, может, всю ночь будет, – заметил Вовка. – Но не все же на ней останутся. Я хочу Никифорову намазать. Не думаю, что ее на всю ночь на дискотеке плясать хватит. Отправится же она на боковую. Вот тут-то я ее узорами-то и распишу.
– И Петрушкина с дискотеки всегда рано уходит, Петрушкину тоже хорошо бы конкретно намазать, чтобы не выделывалась, – ухмыльнулся Мишка.
– Намажем. Но сначала – на кладбище, – заявил Вовка. – Самое время сегодня.
– Так за территорию же нельзя!.. – почесал затылок Андрюшка.
– Сегодня Королевская Ночь, все можно! И за территорию бегать, и вообще! – воскликнул Вовка. – Так что ничего нам за это не будет. Из лагеря уже не исключат, домой не вышлют. Смена-то закончилась!
– Ну да… – согласились ребята.
– А чего там делать-то, на кладбище? – спросил Андрюшка.
– Смелость свою проверить, – ответил Вовка. – Вот просто взять да и пройти все кладбище от начала до конца.
– Ой, да это любой дурак!.. – воскликнул Мишка.
И осекся.
Странный вой донесся откуда-то.
– Что это? А? – несмело пробормотал Мишка.
– Не знаю, – чуть слышно ответил Андрюшка. – Кажется, со стороны кладбища…
| |
August 14th, 2015 , 05:23 pm
"Королевская ночь" в (пионерском) лагере. Это последняя ночь перед днём отъезда. Никто из взрослых её не устанавливал, но она негласно существует. Иногда дети сами задают вопрос вожатым: "А у нас будет королевская ночь?" Что остаётся делать вожатым? Отбирать и прятать зубные пасты, так как в "королевскую ночь" принято друг друга мазать зубной пастой. И это ещё самая невинная "забава".
Это напоминает обряд посвящения в традиционных обществах.
Подростков в традиционных обществах инициируют духи. Взрослые, опытные члены общины только помогают инициации, создают условия для встречи с духами. В детском же лагере, понятное дело, никто и слыхом не слыхивал о каких-то первобытных "инициациях", но, тем не менее, дети сами, на свой страх и риск, пытаются создать некое подобие посвящения. Взрослые запрещают, но их словно "черти разжигают".
Понятное дело, что у детей ничего не получается, да и не может получиться, но в высшей степени примечательна сама эта бессознательная попытка создания обряда перехода . Собственно, здесь присутствуют все традиционные признаки инициации: разрыв с родителями, временное пребывание в неизведанном мире лагерной жизни, тут подросток должен доказать силу воли, не расплакаться, пройти испытания. Но испытания эти "не страшные", и вот дети в конце заезда сами устраивают себе и друг другу ещё дополнительные "сверхиспытания". Последняя ночь перед отъездом выбирается, конечно, потому, что испытания должны быть "страшные", может быть даже преступные. Ну а утром мы "свалим" по домам и никто с нас за преступления спрашивать не будет: вчера там родителей не было, а сегодня уже воспитателей нет.
Не стоит забывать и о том, что все "забавы" "королевской ночи" имеют сексуальный подтекст. Ибо королевы проводили свои ночи как хотели и с кем хотели. Конечно, всё это больше в фантазиях и, как правило, далее измазывания девчонок зубной пастой дело не заходит, но эротическое возбуждение имеет место быть, как накануне ночи на Ивана Купалу. В "королевскую ночь" ожидаются какие-то чудеса наподобие истории из фильма "Ирония судьбы, или С лёгким паром". Без ожидания таких чудес никаких "королевских ночей" не было бы.
